1986 г., весна. Я после учебки еду на какой–то там неведомый Кавказ. Два

часа ночи. В зале ожидания Харьковского жд. вокзала места нет, поэтому

сижу на привокзальной площади на своем мешке, зато и покурить можно. В

десяти метрах от меня под тусклым фонарем стоит мой товарищ и читает

найденную газетку.

В начале слышен блатной музон, а затем, увидев издалека солдатика под

фонарем, к нему подруливают пятеро ублюдков с кассетным магнитофоном.

- Эй, салага, дай померить очки (снимают, меряют)

Товарищ мой, абсолютно не боец, маленького роста очкарик. Замер и

только испуганно пережидает издевки. Вот уже с него сняли шапку,

кто-то снял ремень…

Пошли вопросы:

- А почему ты не куришь? Салабон, а где твой автомат? И тд. На носу ему

сделали сливку. Ну и как водится пару саечек за испуг.

Я из темноты смотрел на это и задумчиво улыбался. Вы в праве спросить

меня: Какого хрена ты задумчиво улыбался, когда пятеро ублюдков

куражатся над твоим боевым товарищем!!!?

А думал я над жестокостью судьбы злодейки: Ведь эти пятеро несчастных

уродов чувствовали себя королями куражась над маленьким солдатиком, но

даже и не подозревали, что их жизнь в эту секунду дала трещину, и что на

самом деле находятся они внутри глубочайшей задницы, а вернее внутри

огромной подковы, скрытой от них в темноте. Эти бедные, злобные гопники,

имели несчастье войти как раз в разрыв этой подковы, даже не заметив ее. Вот

подкова превратилась в бублик. Огромный такой бублик, состоящий из

трехсот пятидесяти рыл личного состава и все как и я загадочно улыбаясь,

медленно, в полной тишине смыкались к центру. Когда эти пятеро все

поняли, у них был такой ужас на лицах, что если их сфоткать, то можно

фотками пугать нечистую силу.

Когда все закончилось, мы их отволокли в кусты. Я их не разглядывал, но

о серьезности их состояния, красноречиво говорили малюсенькие шестеренки

из магнитофона, лежащие под фонарем.